КУРС МОЛОДОГО ОВЦА

 

Часть первая
   

 

3.6.2. Право знать об обвинении Данное право должно восприниматься и употребляться с учётом положения Статьи 6.3. Евроконвенции: Каждый обвиняемый имеет право быть незамедлительно и подробно уведомленным о характере и основаниях предъявленного ему обвинения. Взаимосвязанный норматив означает, в первую очередь, что обвиняемому должно быть подробно сообщено не только существо, но и основания выдвинутого против него обвинения. Второй очередью отмечается срочность, неотложность такого уведомления. Из требования подробности сообщений вытекает и необходимость разъяснений обвинения, когда кроме сушняка-формулировки обвинения должны сообщаться частности, от знания которых зависит и понимание обвинения. Разъяснение существа обвинения условно подразделяется на две составные. Первая – описание события и других значимых обстоятельств совершённого, по мнению мусоров, преступления и роли обвиняемого в нём. Здесь в краткой форме обрисовывается картина происшедшего, как это считается установленным в результате расследования. Информация об обстоятельствах и причастности должна быть достаточно полной, чтобы ею отражались все важнейшие характеристики деяния, которые повлекли выводы по всем признакам вменённого состава преступления. Так, если указывается на совершение преступления «группой лиц по предварительному сговору», то обвиняемому должна быть представлена информация: о лицах, образовавших группу; о конкретных действиях этих лиц в составе группы; об их же общих, согласованных мотивах и целях; о характере, времени, содержании сговора и соучастия. Но заглавная часть разъясняемого существа – это сведения по подлежащим доказыванию обстоятельствам: событию (где, когда, что случилось), способу, умыслу, мотивациям-причинам, причастности конкретных лиц. Например, 31 декабря 2008 года около 23 часов 30 минут гражданин Тимоша и его знакомый гр. Евгеша, находясь в состоянии опьянения, передвигались нетрезвой походкой по ул. 26-ти Бакинских комиссаров. В районе дома № 13 эти два психа узрели гражданку Снегурку, в руках которой имелась ёлка нарядная в количестве 1 шт. У Тимоши и Евгеши умысел созрел на завладение ёлкой путём её открытого хищения, о чём они и сговорились тут же промеж собой. Тимоша подошёл к Снегурке сзади, а Евгеша к ней подступил… тоже сзади и в грубой форме предложили потерпевшей передать им безвозмездно ряженое растение ввиду их острой нужды в таковом. На что Снегурка вежливо отвечала им: а не желали бы они пройти на мужской детородный орган(?). В указанном направлении ныне обвиняемые идти отказались категорически. После чего обвиняемый Тимоша подошёл к Снегурке сзади ещё теснее, стал высказывать в её адрес угрозы причинения телесных повреждений, могущих по неосторожности повлечь её смерть, и стал открыто демонстрировать имевшийся при нём предмет, конструктивно напоминающий праздничную хлопушку 44 калибра, снаряжённую боевым зарядом мелко-дробно-свинцовой конфетти. В свою очередь гр. Евгеша стал угрожать потерпевшей рулоном серпантина в виде свёрнутой стальной ленты с двусторонней заточкой. Данные предметы были использованы в качестве оружия. Снегурка реально восприняла угрозы, хотя и виду не подала, а вежливо нарекла нападавших гомосексуалистами на букву «п», и предложила им вместо ёлки опять же детородный орган мужской в оральные их отверстия. С этим предложением нападавшие также не согласились, а обращение сочли оскорбительным для себя без всяких к тому оснований. Хотя и виду не подали. Далее, реализуя умысел на открытое хищение путём насилия, применения оружия и угроз, Тимоша напал на Снегурку. Напал на неё и Евгеша. В то время как Евгеша удерживал потерпевшую за язык двумя руками, Тимоша просунул хлопушку под подол сорочки потерпевшей и произвёл три направленных вдоль тела касательных выстрела. В результате выстрела были укромно повреждены веселительно-важные органы на передней поверхности пуза и в подмышечной области Снегурки. Данными ранениями был спровоцирован безудержный смех со спазмами верхних глотательных путей. Что является тяжким вредом здоровью и в итоге повлекло смерть потерпевшей. С похищенной ёлкой и украшениями на ней обвиняемые скрылись в ближайшей темноте и распорядились данным имуществом по своему усмотрению, а именно – одарили ими бездомных бродячих цыганских детей, проживающих по адресу… Примерно так. Вторая составная часть разъяснений (которая по тексту может быть и первой либо дробно располагаться в начале и в итоговой части обвинения) – описание состава преступления по всем основным признакам, как это предусмотрено в статьях Особенной части УК РФ со ссылкой на конкретную такую статью. Применительно к приведённому примеру это должно прозвучать так: Тимоша обвиняется в совершении разбоя, то есть нападении с целью хищения чужого имущества с угрозой применения и применением насилия, опасного для жизни и здоровья, группой лиц по предварительному сговору, с использованием (применением) предметов в качестве оружия и с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшей. Таким образом, он совершил преступление, предусмотренное статьёй 162 часть 4 пункт «в» УК РФ. (То же самое отдельно по Евгеше и по «мокрухе»). При этом, все непонятные обвиняемому формулировки юридического толка, типа «хищение, имущество, насилие» и подобные, в случае нужды должны быть расшифрованы по их смыслу и значению. Основания обвинения подразделяются на формальные и фактические. Формальные основания – это установленные в УПК поводы и причины выдвижения обвинения и предъявление его конкретному лицу. В числе их: наличие достаточных доказательств (ст. 171.1); общие требования об уголовном преследовании, наказании виновных и возмещении вреда (ст. 6 и 21). Фактические основания – это выявленный фактический материал, доказательства-улики, их оценка, на основании коих орган расследования посчитал установленными как событие преступления, другие обстоятельства, так и причастность обвиняемого. Именно о достаточном наличии таких доказательств и указано в статье 171 УПК. Здесь важно, что «доказательство» - это не столько название источника – документа, предмета, сообщения, но внутреннее содержание этого источника – конкретные сведения по источнику, на основании которых и установлены обстоятельства преступления (ст. 74 УПК). Из этого следует, что если, например, в поддержку обвинения следак опирается на показания свидетеля, то в качестве фактического основания того обвинения он должен указать о наличии самого источника (показания свидетеля Скворцовой), его форму (по Протоколу допроса от…), а главным образом – раскрыть кратко содержание самих показаний (Скворцова показала, что…). Выразим сожаление. При нынешнем полном пофигизме всех без исключения надзорных органов, а с тем, естественно и мусоров, производящих расследование, продолжается тухлая практика, когда, предъявляя обвинение, обстоятельства преступного деяния сообщаются не кратко, а в крайне сжатой форме, разъяснительная процедура ограничивается вручением «сухого» текста копии Обвинительного Постановления (На, читай!), а фактические основания – доказательства – не сообщаются вовсе. В части необходимости приведения доказательств, если вопрос об этом поднять, сторона обвинения ссылается на отсутствие буквальных прямых предписаний в УПК сообщать обвиняемому изобличающие его сведения, во-первых, и на мнимую тайну следствия, во-вторых. Однако такое толкование Закона явно противоречит Евроконвенции, принципу состязательности и ущемляет право на защиту. Очевидно, что в созданных условиях обвиняемый утрачивает возможность уяснить суть обвинительных претензий из-за скрытности самих причин вменения ему деяний и непонятности выводов о его причастности, а также характера действий в свете их противоправности. Обвиняемый, имея одновременное право возражать обвинению и представлять свои доказательства, фактически лишён возможности реализовать такие права – он не в состоянии определиться в средствах защиты, в том, какие обстоятельства и доказательства ему нужно бы опровергать, какие контр-доказательства мог бы он предложить в противовес обвинительной информации. Кто-то может быть и способен догадываться об уликах и сути дела, но личную проницательность (а то и точные знания, но из иных источников и иными путями получения, включая собственный опыт) в расчёт не берём. Таким образом, ограничения носят чрезвычайный характер для интересов и прав защиты, однозначно препятствуют самой возможности состязаться уже на начальном этапе преследования, обоснованно доказывать свою правду-матку и добиваться справедливости. Представление «кое-каких» подробностей по существу обвинения сугубо в Обвинительном Заключении нисколько не исправляет ситуацию, так как к тому времени расследование фактически завершается, а время и возможности на добычу аргументов для защиты утрачиваются безвозвратно. То есть практически на всё время расследования стороне защиты предлагается «игра в жмурки». Чур, жмурится всегда овца. Правовой облом и правоприменительная извращёнка глубокие корешки пустили в сознании судопроизводственников. Столь глубоко, что и основная масса адвокатов не различают среди обязанностей второй стороны функции по представлению фактических оснований обвинений. Эта мудейшая позиция, стадно-бездумное поверье привело к тому, что перед органом расследования вообще не ставят вопрос о существе фактических оснований обвинительных претензий, не обжалуют такое щемящее бездействие и явную необоснованность решений (не представлено оснований – значит необоснованно, вне зависимости от их возможного существования по запертым комодам и погребам). И все контрольные органы отзываются равной пассивностью, абсолютно безынициативны в устранении данных нарушений Права на защиту. По умолчанию, конечно. Так как мало кто и обращается по такому поводу. В этом живой пример, что свои права не только знать и понимать нужно, но неустанно добиваться их полного обеспечения, не дожидаясь благоволий со стороны мусоров. В этом и суть защиты Права на защиту, как мы обсудили это выше. Пока овца не мявкнет, пастух не перекрестится. Те же разъяснительные требования в полной мере распространяются и на любые последующие изменения обвинения, сколь бы существенны они не были. Обвиняемый вправе знать не только существо изменений, но и их причины, опять же – основания изменений. Покажи нам, следак, фактический материал, от чего изменил ты свои выводы и позицию! Это касается даже таких измен, которыми состоялся отказ от обвинений или прекращения дела (преследования). Здесь обвиняемый, хотя и как бы утрачивает свой статус (А отменено ли было Обв. Постановление?), и формально, кто-то смеет рассуждать, мол, он уже и не участник судопроизводства вовсе… Лажа. Право реабилитации позволяет добиваться полного замаливания вреда и ответственности для его причинителей. Всякий реабилитант вправе знать о тех обвинительных доказательствах, что следак воспринял супротив него в своё время. Нет ли клеветы, лжи заведомой среди обвинительных улик? Не занимался ли какой Хоботок фальсификацией или подлогом? И насколько собранного материала на время предъявления обвинения было достаточно, чтобы осквернять достоинство публичным преследованием? Так что у защиты могут иметься, обнаружиться собственные основания преследования самих мусоров и их приспешников заядлых. Почему нет, если есть повод удобный вздрючить их?

…