КУРС МОЛОДОГО ОВЦА

 

Часть первая
   

 

3.6.20. Право на иные средства и способы защиты Обвиняемый вправе защищаться иными средствами и способами, не запрещёнными УПК. Аналогично праву, что и для подозреваемого (см. п. 3.4.10.) при тех же опциях осуществления принципа (пункт 2.10.). Но здесь право пожирнее будет именно за счёт значительного расширения процессуальных границ участия новыми стадиями производства. У обвиняемого появляются новые не запрещённые УПК средства и способы защиты, которые не приведены ни в статье 47, ни в других положениях Кодекса. Включай воображение «от вольного» и соизмеряй свои действия только с тем, имеются ли прямые запреты на их осуществление в самом УПК или имеется, быть может, возможность перевоплотить средства и способы в такую форму, что запреты становятся неочевидными и запрещения вязнут в сознании контролёров твоих. По большому счёту, этой нормой законодатель очень справедливо отказался от каких-либо ограничений защиты и сейчас и на будущее, создал задел на «впредь». Если вдруг на вооружении объявятся новые, не ведомые и не оговорённые УПК средства и способы, то платформа для них готова, им заведомо включён «зелёный» свет. Но только в интересах защиты. Естественно, что такие возможности должны в первую очередь касаться упрочения положения обвиняемого в процессе: получения доказательств защиты, опровержения позиционных предъяв обвинения и оказания законного воздействия на мусоров, включая суд. Ну, допустим, твоя ясновидящая подружка-шаманка указала на "увиденные" ею в ходе камланий обстоятельства дела, например, место сокрытия орудия преступлений. Для начала ты самостоятельно, с привлечением парочки, желательно посторонних тебе людей, проверяешь ту информацию, сообщив этим "понятым" предварительно об источнике информации и объекте изысканий, целях таких телодвижений. Обнаружив искомое или следы этого, тогда уже и обращаешься к органу расследования с полученной информацией. Кроме тебя и твоих "понятых" указывать смело можешь и на основной источник первичных сведений - ясновидящую подругу свою. Она должна бы стать свидетелем косвенным по делу и дать показания об "ясно увиденном" - то есть об известных ей фактах. А как ставших известными(?) - вопрос второй. Почему бы и не использовать такой путь? Только не вздумайте упоминать о поедании мухоморов и призывах к Матерь-оленихе. Несмотря на жёсткий материализм процессуальных принципов следоискательства, не приемлющих мистических приёмов, несмотря на отсутствие утверждённых методик ясноглядения и прочих обязаловок формальных, указанный приём обнаружения улик вовсе не противоречит критериям допустимости. Смотри норму по ст.75.2 УПК: показания не относятся к догадкам, предположениям или слухам они опираются на уверенные знания, категоричность ясновидца; наш свидетель в полной мере может указать на источник своей осведомлённости - духовное зрение, сверхзнание. И потом, в результате действий ведь обнаружен объект поиска, его наличием самим подтверждается верность и результативность, обнаруженные вещдоки нашли полное подтверждение своему существу при их проверке через комплекс других действий и совокупность вполне допустимых и достоверных доказательств. И если материалист "конченный" не в состоянии что-либо понять рассудком своим, объяснить, это вовсе не означает невозможность, недоступность и неприемлемость таких путей познания. Поэтому, получение дока не традиционным образом может быть отнесено к "иному", не запрещённому УПК способу защиты. Другой пример. Российское судопроизводство не приемлет частный сыск, но и как средство защиты он не запрещён. Параллельно официальному расследованию ты сам или "профи" по твоему поручению можете организовать собственное расследование обстоятельств, сбор доказательственного материала (опрос лиц, получение предметов и вещей, эксперименты с экскрементами и прочие конвульсии). Базара нет, такая деятельность не должна быть вмешательством в действия следака и не быть откровенно направленной на воспрепятствование официальным потугам. Полученные таким образом сведения, с ясным объяснением порядка их получения, вполне себе могут быть представлены следствию и суду в качестве доказательств защиты. Развитие технологий расширяет существующие возможности. Уже обычны допросы посредством конференц-связи, дистанционная веб-фиксация "картинок", и полученные таким образом показания, изображения признаются допустимыми. (хотя трудно с этим согласиться в отсутствие прямых нормативных регламентаций). И вот ты, зная о творящемся произволе, когда "упаковать" любого из нас могут не за хрен, уклоняешься от непосредственных сношений с властями, но и не против своего участия в разбирательстве. Почему не воспользоваться электронными средствами связи ради требуемого соучастия? Принимать вопросы и давать те же показания возможно и дистанцировано, через текстовые сообщения, через видеообращения. Так и участвовать при должном тех.обеспечении практически в любых следственных действиях можно также через удалённый контакт онлайн. (Так можно домечтаться и до виртуального отбытия наказаний. Хе). Скудность моего воображения и отсутствие реальных примеров не позволяют здесь предложить тебе навальный выбор "иных" средств и способов защиты. Я сам к "иным" прибегал считанные разы, они не были изощрёнными, хотя и сложны по исполнению, и о них поведаю в разделе "Доказывание", когда коснёмся способов сбора и получения информации силами защиты. И, по-моему мнению, уже существующих средств и способов вполне достаточно, если ими умело и последовательно пользоваться. Но всё же "не-запрещёнка" хороша своей капризной сюрпризностью, когда мусора не готовы ко всяким изыскам таким. Чудесны они и в качестве предварительных действий по обнаружению и закреплению доков. Итак, коль скоро не существует нормативного перечня запрещённых средств и способов защиты, обозначенных категоричным «запрещено», то обвиняемый волен прибегнуть к любым действиям, к любой форме проявления волевых защитных установок, которые сочтёт полезными себе. Предел выбора может быть стеснён лишь собственным воображением, изобретательностью, с условием отсутствия в действиях (или бездействии) признаков противоправности. Если такие средства и способы, даже несколько аморального свойства, способны оказать защитный эффект – флаг в руки. Взять к очередному примеру такой способ, как «косилово под дурку». Ныне этот ход не заслуженно подзабыт. А помнится ещё в 90-е годики знавал случаи пользования им. В том числе и с удачным исходом. Как таковая, симуляция психиатрический заболеваний не запрещена, но установление факта «невменяемости», пусть и единичными раза?ми защищало подонков от уголовного преследования и ответственности. Да, от ко?сящего косаря требуется огромная выдержка, способность к нетрадиционному поведению, да, – это путь лишений и переживаний и реальна угроза здоровье своё повредить, да, заколоть могут до состояния овоща. Но, когда выбор стоял промеж десятками лет несвободы, пэжэ, а до того – следственно-судебного произвола, с одной стороны, и нескольких лет дурдома, пусть и в не менее зверских условиях содержания, с другой стороны, то решались на меньшее «зло». Светлый обыватель вякнет не подумавши: глупости всё это, бесперспективный мандраж, в психушках такие монстры педалят, кто запросто расколют симулянта. Э нет, не так всё гладко, обыватель не в теме. В своё время, так, любопытства ради, я приобрёл несколько экземпляров Бюллетеня института им. Сербского (тиражи толкали по закрытой подписке). Прелюбопытное издание, где патриархи и прочая учёная шерсть обсуждают глубинные проблемы дурогонства. Почитал я их околесицу и понял: да ни хрена они не знают о природе психических заморочек, нет у них окончательных и бесспорных представлений о существе болячек, симптоматике, порядке «протекания крыш», и отсутствуют реальные лечилки. А всё потому, что психика человека не доступна ещё для сколь-либо определённого понимания самим человеком. Одни гипотезы, споры, мнения – то есть брехня. Значит, если любой из нас станет вести себя как угодно странно, будет последователен в этом, такое поведение могут принять за психическое отклонение от нормального, в том числе с применением приближенных ранжиров по типам и видам заболеваний. Естественно, сталкиваясь всякий раз с неадекватом, особенно в уголовных ракурсах, психиатры, среди которых много и промусорённых, побздёхивают показать свою беспонтовость, категорично ни о чём не заключают, копаются в расплывчатых выводах, перестраховываются. У них есть право на ошибку и они оглядываются только на центральный свой аппарат. По особо тяжким составам последнее слово в диагнозе всегда за Москвой. Что маскали проклятые решат, то и суд не перегнёт. Из-за этого всего так много реальной шизы и дюбелей пинают камни по зонам, кого не смогли или не захотели признавать невменяемыми. И наоборот, здравые челы влачат пижамки по психушкам. И по этой же причине всегда есть шанс через дурку соскочить с делюги. Немаловажно в статье о Правах обвиняемого и нормативное установление того, что участие защитника не является основанием ограничения прав самого обвиняемого (ст. 47.5 УПК). Пользуясь бесовщинкой адвокатской братии, органы расследования и суд зачастую перекладывают отдельные защитительные функции сугубо на адвокатов, зряче рассчитывая на их пассивность и недобросовестность. Указанное правило направлено на сдерживание подобных ограничителей. Защитник не вправе своим участием полностью подменять основные функциональные возможности обвиняемого. С другой же стороны, процессуальный Закон одарил защитников дополнительными правоспособностями. Например, Адвокаты (а так же наряду с ними участвующие защитниками "не профессионалы"!) вправе собирать доказательства путём: опроса лиц; истребования документов при встречной обязанности адресатов таких запросов представлять документы; получения предметов; привлечения специалистов с получением от них Заключений (ст. 86.3., 53.1.3 УПК). В таких условиях и обвиняемый оказывается вправе пользоваться этими же правомочиями, но посредством помощи защитника в этом. Ну, а если защитник вообще не участвует в деле, тогда что же, обвиняемый формально лишается этих возможностей по собиранию доказательств? Нифига. Принцип не ограничения изначально даденых прав указывает на открытую возможность и самого обвиняемого в использовании "адвокатского" порядка собирания информухи. Кроме прочего, в функции того же суда и прокуратуры входит контроль за порядком судоскотства. Это означает также и то, что обвиняемому должны быть обеспечены к использованию все-все-все свойственные его статусу правомочия. Одновременно должно соблюдаться и общее правило: отказ от права изначально недействителен. Поэтому на следствии и в суде всякая деятельность стороны защиты может осуществляться при обязательном выяснении мнения и воли заглавного её участника - Обвиняемого.

…