КУРС МОЛОДОГО ОВЦА

 

Часть первая
   

 

5.3.3. Допустимость Один мой знакомец (кажись, это был я сам) подал порядка 35 ходатайств об исключении недопустимых доказательств. Такими доказательствами по его разумению являлись практически все доказательства обвинения. Шутка ли, оснований для исключения обнаружилось прорва, порой по нескольку на одно доказательство. В иных случаях единым основанием охватывалась совокупность сведений и источников. Два дня заседаний суд угробил только на рассмотрение этого вопроса. Со скрипом и ворчанием, но суд удовлетворил требования защиты лишь по шести докам. То были значимые улики, без которых доказывание существенно осложнялось. И в этом было инициатива лишь самого подсудимого, без предупреждения и согласовки даже с защитником. Сюрпри-из. Защитник был удивлён таким процедурным успехом и высказался в духе: прикольно, я теперь тоже всегда буду такие ходатайства заявлять. Вот ведь, адвокат даже не предполагал об эффективности такого средства защиты, явно не верил в такое, и, как оказалось, никогда до этого дня не использовал в своей практике данные возможности. Другой мой знакомый (уверен – это был не я, но с моей подачи) измудрился исключить ВСЕ свидетельские показания – единственные весомые доказательства против него. Он не оставил суду шанс приговорить его обвинением в тяжком «за недоказанностью». Прямого определения понятию «допустимость» в УПК нет. Исходя из положений статей 7.3 и 75 УПК, недопустимыми доказательствами являются те из них, которые получены с нарушением требований (норм) УПК. Тогда от обратного, хотя это и не вполне корректно, допустимые – доказательства, полученные с соблюдением требований (норм) УПК. И вновь мы сталкиваемся с тусклой терминологией. Что значит «полученные», когда в УПК такое действие, как «получение доказательств» по содержанию и порядку его осуществления не прописано? Равнозначно ли оно «собиранию»? Собирание – собственное действие человека. Получение же более широким смыслом загружено. Ведь некоторые вещи и предметы могут быть «получены» как бы сами по себе, без волевой активности самого получателя, вне зависимости от его желаний, вот как котятки на свет божий. Камень в чистом поле получается участием природы. Тот камень может стать вещдоком, но природное его получение не регулируется и не может регулироваться какими-то там требованиями (нормами) УПК. Когда следователь изъял и приобщил к делу молоток, неверно считать, что он его получил, так как следак никоим образом не участвовал в производстве инструмента. Скажешь, занимаюсь словоблудием? Отнюдь. Через такие неоднозначности как раз и творят произвол. Например, когда ты заявишь ходатайство о недопустимости доказательства, твоим мнением «полученного с нарушением УПК», встречный вопрос обвинителя: «что значит получено?», в рамках вышеуказанных рассуждений, может в ступор тебя вогнать. Если ты не сможешь сформулировать получение, у мусоров появиться возможность отвергнуть твоё ходатайство по формальной причине его необоснованности – ты не смог полных обоснований предъявить. Ты тоже вправе такими приёмчиками пользоваться для облома обвинителей и суда. Полагаю. Правильно, конечно, отождествлять «получение» с «собиранием» в смысле приобретения. «Соблюдение требований УПК» означает выполнение всех существующих нормативных правил, процессуального порядка, установленного для получения (приобретения) доказательств. Значит, для установления допустимости мы должны проверить: все ли и в полном ли объёме правила выполнены в ходе получения конкретного доказательства. Несколько занудная процедура. Не требуется вникать в суть сведений, а ограничиваемся анализом всех формальностей, связанных только с получением. По результату и выясняется, может ли быть допущено доказательство в процесс доказывания. В УПК, как тебе уже известно, прописались, как клопы в коммуналке, общие и специальные правила получения (собирания) доказательств. Общие распространяются на все без исключения виды доказательств, они так или иначе зафиксированы во множестве положений трёх первых разделов Кодекса (Общие положения, Участники, Доказательства и Доказывание). Специальные правила оговаривают порядок получения конкретного вида доказательства, частные случаи и условия, учитывая специфику получения некоторых сведений. Например, для показаний свидетеля такой порядок совокупно установлен в статьях 164, 166, 167, 179, 180, 187-194, 240, 259, 260, 274, 278-281, 287-290 УПК. Не хило, да? Кукундер может сорвать от держания столькой информации в оперативной памяти. Так и есть, удерживать все эти нюансы во внимании мусорам не так то и просто. Поэтому, самые настоящие профи, хоть трижды уверены будут в прочности своих знаний, а всякий раз сверяются с теми нормативами, освежают память, самопроверяются. В этих же целях они используют специальные бланки протоколов, где уже текстом отображены многие процедурные последовательности – подсказки. Нам на счастье таких профи мало. Самоуверенные балбесы в кителях упускают важные детали, как и те из них, что намеренно пытаются мухлевать. А мухлёж всегда связан с неестественностью процедур, попыткой ухода от правила, что всегда выливается в нарушение порядка производства следственного действия или осуществления сопутствующих процедур. Признаки невыполнения требований УПК выясняются порой в самых неожиданных моментах производства. Хвост даю на отсечение, я не встречал до сей поры НИ ОДНОГО кристально чистого доказательства. В каждом блох вылавливал. Сезон охоты на них бессрочен. И по своим доказательствам ты вскроешь их россыпями, коли азартен будешь. От тебя требуется трепетная страсть, та самая «блошиная лихорадка» в поиске. Ату их! Все варианты нарушений порядка сложно, вернее громоздко перечислять, и список этот никогда окончательным не будет. Вот сколько существует всяких правил, столькие и могут быть нарушены. Нарушение одного даже правила приобретает различные оттенки из-за неповторимости условий получения доказательств в границах действия этого правила, из-за его широкой сочетаемости на деле с другими правилами, чем само нарушение отягощается, а вместе с этим самобытность, особенность проявит. Скорым оком зыркнешь на такие нарушения – они одного разлива ряженка, а станешь кирять – в одной волос седой, а от другой пучит. Итак, ситуация: получение всякого доказательства крепко связано с выполнением определённого порядка; порядок этот для получения каждого вида доказательств представляет из себя совокупность правил проведения следственного действия. В последующих разделах мы серпом пройдёмся по яйцам всех следственных (следственно-судебных) действий, в том числе по порядку получения показаний свидетеля (вызов, допрос, оглашение, очная ставка и другие проверочные участия, протоколирование, мероприятия-попутки). А сейчас ради примера этот порядок отожмём слегонца. Ты берёшь за шкварни уже имеющиеся показания любого свидетеля в протокольной их форме и проводишь сверку всей документальной информации о процедурах, связанных с получением показаний, с процессуальными правилами, то есть с нормативными установками о правильном порядке. Не забывай об Общих правилах, потому как на невнимании к ним мусора также лажают. Вот, копаешь по протоколу, и подкопаться вроде не к чему, всё внешне пристойно исполнено. Но вдруг обнаруживаешь по другим документам, что на время допроса производство по делу было приостановлено. Значит, на такой стадии не могли производиться никакие сл. действия, в том числе и допрос. Это стало бы возможным только после возобновления производства. Делаешь вывод: получение показаний в период приостановки производства является нарушением порядка, показания являются недопустимыми. Ну а кроме проверки формальностей, дополнительно обращаешь внимание и на содержание сведений. Вдруг там всплывут наводящие вопросы или слухи-догадки, которыми также определяется недопустимость показаний, но лишь в этой части показаний. Серьёзную проблему в борьбе с недопустимыми доказательствами создаёт неоднозначность формулировки «полученные с нарушением требований настоящего Кодекса», где понятие «настоящий Кодекс» означает «УПК РФ». Мы знаем, что в ходе получения отдельных видов доказательств напрямую применяются незаменимые, обязательные и необходимые в своей процессуальной значимости положения и других нормативов (законов). Так, заключения экспертов не могут быть получены без применения Закона об экспертной деятельности, Положений и Методик о проведении конкретных видов экспертиз. Нарушение экспертом правил по таким нормативам объективно ставит под сомнение законность порядка получения его заключения. Но, когда сторона защиты ссылается на нарушения таких положений, как на признак недопустимости Заключений, то напарывается на возражения мусоров, типа: Закон об экспертизе и связанные с ним иные нормативы не являются УПК РФ, нарушение норм экспертного Закона не является нарушением УПК, следовательно отсутствуют основания считать в данном случае нарушенными требования самого УПК РФ, как это установлено критерием в самом УПК. И у мусоров этот фокус проходит, как минимум, принуждением защиты к снятию ходатайства с рассмотрения. Конфуз от таких трактовки и доводов преодолевают только опытные лоцманы. Дело в том, что положение ст. 75 УПК является исковерканной подстилкой под гарантию статьи 50 Конституции РФ. Последняя устанавливает, что «при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона». Конституция РФ имеет верховенство над УПК, а Кодекс не может противоречить Конституции. В случае таких противоречий или противоречивых толкований в ходе правоприменения, как это имело место в приведённом выше случае, подлежит применению ст. 50 Конституции – норма прямого действия. А по ней федеральный закон – это не только злосчастный УПК. И Закон об экспертной деятельности также является федеральным законом, он применяем в уголовном процессе для получения доказательств, и его нарушение влияет на законность получения экспертного заключения, а значит – на допустимость самих сведений по Заключению. Этим выводам корреспондирует и принцип по статье 7 того же УПК: «…не вправе применять федеральный закон, противоречащий настоящему Кодексу». Из чего вытекает право на применение только такого федерального закона, который не противоречит УПК. Таким образом любые другие фед.законы (а также основанные на них подзаконные нормативы) применимы в целях получения доказательств, и если такие Законы применяются, то по ним определяется и вопрос законности (законного порядка) в тех же рамках конституционных гарантий о недопустимости или допустимости. Уф…, то есть Фу. Да не будь они мусорами, если не испоганят Закон своими толкованиями и практикой. Слушать их, так, якобы, чётких критериев оценки в нормах не прописано. Решили сами прописать. Органы расследования и суд внедрили признаки разграничения нарушений, принимая во внимание при решении вопросов допустимости только существенные нарушения. А признак существенности мусора определяют лишь своим усмотрением, и исходя из условий: могло или нет повлечь данное нарушение искажение доказательства по существу сведений, в нём содержащихся. Красота! Ай да мусора, ай да сукины дети! То есть они пытаются перевести всё к проверке достоверности доказательств, к обработке «сомнений». А это, пардон, наглый произвол, произвольное переосмысливание Закона, так как норма ст. 75 УПК, подстать гарантиям ст. 50 любимой Конституции вообще-то не содержит оговорок подобных, на такие умозаключения не настраивает – не ставит условий существенности. Само понятие «существенность» в Закон не включено, соответственно, не раскрывается по содержанию и вольготно в понимании. Его мусора слизали из своего же толкования положений статьи 381 УПК, когда рассуждают о критериях нарушений, которые могут повлечь пересмотр судебных решений. (Этого мы ещё коснёмся. В том случае «существенность» отождествляют с фундаментальностью – конституционными основоположениями). Естественно такой расклад развязывает бархатные ручонки правоохранителей – они теперь полномочны придерживаться своего мнения по любому, тобой заявленному нарушению. Тогда, если может пострадать позиция обвинения, могут несущественным признавать практически всякое нарушение, будь оно хоть трижды растленным. Тем самым любое нарушение может быть отбелено, порочные доказательства могут быть оставлены в деле, и наоборот, всякий пустяк раздут до тучи грозовой. Параллельно этому практикуется псевдо-устранение, восполнение самих нарушений, когда доказательству искусственно подвешивают атрибуты законности. Вот живой пример. Обвинение представило суду Протокол осмотра. Защита заявила о недопустимости этого доказательства в связи с тем, что Протокол не удостоверен подписью следователя (нарушена ст. 166.7 УПК). Вызывают в суд следака: «В чём дело чувак?». Следак суду: «Протокол составлял я лично, в нём всё верно указано. Вот даже подписи понятых есть. Вы знаете, Ваша Честь, ну закрутился-завертелся, столько дел, с тестем поругался, голова кругом, забыл, блин, вот ведь – забыл по запарке подпись воткнуть». Судья: «Ну, с кем не бывает, я тоже бывает всякое забываю… хм,… ладушки, зятёк», и признаёт нарушение не значимым, а Протокол оставляет допустимым. Нет, дорогие мои мусора – это голимое скотство и беспредел. Таким макаром можно и в отсутствие Протокола наяву признавать его существование и допустимыми сведения по нему, воспроизводя всё это по памяти. Любое нарушение – это нарушение, чёрт подери! Предугадать последствия от него невозможно, в том числе и судейским усмотрением. Факт нарушения безусловно влечёт выводы и признание о недопустимости. Железно. Перед Законом все равны, и не позволено даже этим ряженным в мантии «Честя?м» толковать Закон своевольно. Хотя они не отказываются при удобном случае забраться с ногами поверх Закона. И что нас с тобой «радует» в указанном «порядке» мусора способны любое доказательство защиты очернить по любому пустяшному упущению, при незначительном огрехе в получении доказательства в этом усмотрят «вопиющее» нарушение, непременно обнаружат крайние последствия и мигом исключат. Более того, зная обвинительную политику суда, органы расследования уже на стадии приёмки доказательств от защиты заражают их всяческими нарушениями именно с целью дальнейшей их нейтрализации при необходимости применения таких мер нейтрализации. Безусловно, признание доказательства недопустимым наносит урон, порой невосполнимый урон интересам стороны в процессе. Факт недопустимости доказательства, конечно, сам по себе не означает как таковое отсутствие тех фактов, что отражены доказательственными сведениями. Нарушения не обязательно, что всегда намеренные. Естественно обиженка накатит, завеет несправедливостью, если из-за какого-то дурацкого нарушения исключат единственные в своём роде, прямые показания по факту убийства, отражённые в протоколе, когда их оглашение окажется недозволительным, и станет не возможным вновь допросить свидетеля-очевидца (допустим, он умер до суда). Исключаемые показания, по сути-то, были правдой, отражали действительную картину событий. А без них, что ж, подсудимого (реально виновного) придётся отпустить, оправдать, реабилитировать? Да, плять, придётся. Ройте дальше, легавые. Закон непреклонен и непреодолим. Выполняй всяк его букву, и впредь вам будет неповадно: быть безграмотными, близорукими, распистяями, безответственными, зажратыми и кичливыми скотами. Всё просто: не будет расслабухи, взаимокрышевания и блатняка – не будет и нарушений. В стол ещё и воспитательный аспект. А чтобы не случалось вышеуказанных доказательственных обломов, существуют ещё и условия достаточности. О чём поболтаем следом.

…