КУРС МОЛОДОГО ОВЦА

Часть вторая
   

7. 5. 3. Соединение и выделение уголовных дел Сочетание либо кромсание уголовных дел возможно, когда в обороте оказываются несколько эпизодов преступной деятельности по од-ному виновному, или когда несколько обвиняемых, пусть и частичным участием, но пересе-каются в своих злодействах, или когда и то и другое присутствует вкупе. Пластилин и лего для взрослых игр. Крайние формы злоупотреблений от лепил из мусарни можем наблюдать на примере так называемых «бандфомирований» гражданского образца. Особо такой стряпнёй отметились следаки в своё время под воздействием диджеев из УБОПа (Управление по борьбе с организо-ванной преступностью), которые ради оправдания своего назначения и нужности на позднем этапе деятельности и в порыве творческого рвения микшировали деяния и люд с целью воссо-здания композиций жанра «вестерн». В то же время круче банды, чем сам РУБОП в России и не существовалосуществовало. Тот же Тверской УБОП под руководством небезызвестного господина Ройтмана подминала всю экономику тверской губернии под себя, обильно проливая свою похоть гека-литрами крови. Но и поныне каждый регион может по годовой отчётности хватануть полусот-ней дел, где эпизоды и овцы сволоканы в кучи, и в честь которых вздёрнуты штандарты о раз-облачении «бандитских» группировок, но где подельники затёсаны одним производством без прямого соучастия и даже шапочного знакомства между собой. Однако до обвинительного приговора едва ли дозревает треть таких дел – по большей массе выводы о наличии признака «организованная группа (сообщество)» не выдерживают судебной экзаменовки. Пример из последнего мне известного. Паша М. по глупости подвёз на своей тачке троих при-ятелей на «стрелку». Блин-нафиг, ну мало ли кто-куда-кого подвозит по-приятельски, правда? Вместо стрелок да разборок у приятелей вышел гоп-стоп-бэйби. А у тех приятелей свои другие приятели водились, в том числе и криминальной сноровки, а у тех – тоже знакомства имелись не совсем приличные. Кто-то где-то по всей этой цепочки пересекались то в угоне, кто в сбыте «плёток», а кто-то и по мокрому наследил. Эка невидаль! Но в достатке было и таких, как Па-ша – не пришей к вагине рукав. Мясники согнали их единой шоблой и объявили – Банда. Дальше – дело о сорока томах настругали. Многие из «бандитов» только на скамье подсудимых воочию ознакомились с набором подельников, узнали о прочной порочности такого союза и роли своей в нём. О-о-оп, сарынь на кичку – наши в городе! И агнец Паша в одной клетке с этой живностью был прилюдно скальпирован. Его участие в организованной «групповухе», конечно, отлетело из обвинения, но на фоне чужой лихости угрелся паря на срок нехилый. Где-то в первой части этой жалкой книжонки мы уже пачкались о затейливые приёмы, когда мусора намеренно выделяют одни эпизоды или деятельность кого-либо из сообвиняемых в са-мостоятельное производство, определяя такие обломки обвинения в качестве «слабого звена». Слабого – естественно для общей позиции Защиты. Под надуманными основаниями и путём их формального воспроизведения из статьи 154 УПК (большой объём, множественность эпизо-дов, досудебное соглашение, всесторонность, объективность…), часть дела – где ломоть, где жмень – выщепляют, пропускают через судебный станочек, а уже затем, вольготно пользуясь гарантией преюдиции по статье 90 УПК (заведомая правильность приговорных обстоятельств), используют в бесспорном порядке освящённые судом факты и «доказательства» в обвинитель-ных целях в новом разбирательстве по остальным эпизодам и против других обвиняемых. Простенько и со вкусом. Уже отработанный правоохранкой обвиняемый (ныне – скорее всего осужденный) в ходе расследования и судебных смотрин оставшихся дел самым чудесным обра-зом перевоплощается в Свидетеля, причём в «свидетеля обвинения» со всеми правовыми ущемлениями в его адрес. Обычно, непосредственное участие такого «свидетеля» вовсе игно-рируют, а довольствуются оглашением письменных его показаний. Такие метаморфозы, кур-сант. Ранее утверждённые доказанными эпизоды и криминальное участие в них, имеющие связь и хитросплетения с обстоятельствами по новым предположительно преступным эпизо-дам и участникам, неопровержимостью своей неотвратимо влекут отрицательные выводы по только что вменяемым составам фактически уже без подробных выяснений. Какой базар: более убедительно звучат обвинения в использовании оружия, например, в ходе убийства, если ранее засветился доказанным факт хранения и ношения того же оружия тем же лицом, тем более присутствие этого же оружия в криминале того же круга лиц. Логичнее воспринимаются до-воды о разбойном участии человека, если ранее он уже изобличён в хищении, пусть даже со-вершённом в форме простой кражи крыжовника из гаража. Но ведь склонен же этот мерзавец к отъёму чужого имущества – значит и здесь мог склониться! Попадёшь в подобный замес, как кур во щи – не доводи до накипи. Уже на самых ранних стадиях расследования, где случился или стал известен происшедшим приём соединения, разъ-единения дела, пусть даже не в твоём отношении, но в связи с твоим производством хоть кос-венно, сопротивляйся. В нашем распоряжении, как в беспощадной борьбе с ведьмаками, преж-ний набор проверенных в баталиях орудий: чесночный экстракт – твои жалобы и заявы; сереб-ряная пуля – исключение недопустимых доказательств, полученных в период неправой лепки дела; и осиновый кол – это те «все средства хороши», что для достижения цели позволишь се-бе. Последний арсеналец не из разряда редкостных явлений, состоит обычно из не предусмот-ренных УПК приёмов противодействия отчаянного свойства и крайности мер воплощения. Мы, конечно, не берём в расчёт случаи действительной необходимости совмещения или рас-членения дел. Бывает и обоснованным такое. Но когда мусора цинично произвольничают, иг-норируют всеми инстанциями твои протесты… Точка закипания щей может обернуться много-точием засыпания для едоков, ведь, нсли довериться Сенеке «Необходимость ломает все законы» На Алика трезво глядучи и не сказать было, что горазд к самопожертвованию. Случилось так, что с известной целью в отдельное производство спилили следаки его эпизод с соучастием другого, вставшего на путь сотрудничества с погонами гражданина, а жалобы и возмущения не возымели действия, – вдруг из неведомых святилищ Алику духу в зад навеяло. «Что ж, – взялся за ножны Алик, поплёвывая на Постановление, – Говорите: «для обеспечения объективности и для соблюдения сроков? Будут вам и объективность, и сроки, и хворые сороки». Так сказал Алик, и как только отделённая делюга сиротливой льдиной сдрейфофала к стадии окончания предварительного расследования, наш антигерой «заштырился» – то есть вбил себе в грудину сквозняком в лёгкое металлический пруток. Месяц долой из течения производства пока коно-валы суетились с подранком. Следом за этим Алик подружился с дизентерией – ещё месяц ка-рантина. За сим следаку было телеграфировано, что запас букс не исчерпан. Против таких ко-льев у мусоров нет защиты, пошли на попятную. И это с учётом того, что азер Алик был сла-бый жалобщик, не ведал он всех тех условностей, которые щадят осиновый фонд страны. В статьях 153, 154 УПК даден ограниченный перечень поводов и оснований, позволяющих дела соединять или разводить по сторонам, а достопочтенные мусора обыкновением своим редко следуют таковым со всей скрупулёзностью. Соответственно, есть возможность вынести им мозг, зарываясь в вопросы соблюдения правил основательности и процедур. Ты был замужем или хотя бы женат? Быть может ты невестился, а то и рушил семейные узы, пусть и не свои собственные? Тогда известно тебе: создание одной семьи или разрыв такого союза на несколько подразумевает не только телесные «развал-схождение», но и изменение судьбы следующих этим телам материальных и нематериальных объектов. Вступил ты твёр-дою ногою в брак и на своих плечах привнёс в семью приданное, работоспособность, право на секс, скверный свой характер; разорвал брачные отношения – поволок на сторону долю сов-местно нажитого имущества, зубную щётку, долговые обязательства, любовь свою и капризы тёщи; подросла (созрела) доченька, отпочковалась «ячейкой общества» – унесла с собой китай-ский сервиз, акции «Газпрома», право наследования и наркологический надзор, и так далее. И всё это неспроста, всему был поводок и основания, всё протекало в условиях обрядности и действия семейных (жилищных и пр.) норм. Та же фигня и по уголовным делам. Выделение и соединение дел подразумевает оборот присущих этим делам материалов – до-кументов и предметов, перераспределение прав и обязанностей, изменения в составе участни-ков. Любая передача материалов должна осуществляться на основании спец. решения руководи-теля сл. органа или самого следака. От самих таких решений требуется чёткая распределитель-ная распасовка: передать; направить; поручить; принять; определиться в перечне материальных дележей и отрезов; озадачивание. Кроме того, если документальны сведения находятся в обра-щении в виде копий (не путать с копьями) или дубликатов, то должен выполняться ряд правил, в частности о порядке удостоверения верности сведений только истинным их автором или уполномоченным на то лицом. А всё потому, что достоверно подтверждать соответствие ин-формации исходным данным при их переносе на иные носители может только источник-издатель первородных сведений в порядке, гарантированном нотариальной его функциональ-ностью. В этой связи, например, следак вправе удостоверить только им изданные документы, но никак не заключение эксперта; подлинность сведений по экспертизе имеет право подтвер-ждать лишь сам эксперт, а если экспертиза, допустим, комиссионная, то удостоверения требу-ются от всех и каждого эксперта, принявшего участие в даче заключения. Не иначе. Во всех таких нюансах мусора как раз и лажают. Кроме того, передающие и принимающие определён-ный в объёме материал стороны (участники) должны выполнить процедуру составления и подписания акта приёма-передачи. А это, в свою очередь, предполагает осмотр, проверку це-лостности и соответствия, сверку всех признаков и характеристик «товара». Допустим, речь идёт о переадресации вещдоков. Этот материал должен передаваться непосредственно или че-рез законных посредников, а не путём уведомления стороны (участника) о местонахождении вещей и предметов (Придите туда и возьмите то – оно ваше). Но разве такому порядку следу-ют? Никогда. И это происходит во многом благодаря тщедушной позиции Защиты. Вариант: в ходе расследования мусора пришли к заключению, что имеются новые самостоя-тельно не обузданные эпизоды или явствует соучастие других лиц. Такие новости могут ро-диться, если выяснятся, например, обстоятельства совершения теми же лицами ранее неизвест-ных органу расследования деяний или ранее полагаемое единым деяние на поверку содержит признаки различных составов, требующих их независимой обработки (хищение личных доку-ментов внутри разбоя (ст.162 УК + ст. 325 УК), или когда тоже самое единодлящееся деяние, по мнению мусоров, является чередой однородных, но автономных по значению преступлений (множественность краж внутри одной общей акции), либо вдруг обнаружилась причастность ещё каких-то негодяев к уже известным событиям. Может так обстановка смениться? Да сплошь и рядом. Следственный поиск, особенно в творческом его русле, да при извращённом его режиме – пластичный процесс, и он в любой момент не чурается «открытий чудных». Му-сора, столкнувшись лбом с указанными обновками, в любом случае укрупняющими объём об-винения, в некоторых случаях принимают целесообразным выделить часть производства в от-дельную «дочку». Выделения эти могут состоять не обязательно, чтобы только из вновь обна-руженного – любой массив могут счесть должным. Однако, коренное правило непреклонно: всякое криминальное новообразование, по делопроизводственной сути своей значимо отлич-ное от уже имеющегося, как и первородное, может быть активировано в качестве уголовно-производственного процесса не иначе как через специальный «тумблер» – то есть через реше-ние о ВУД. Это условие тебе уже знакомо: только после возбуждения дела путём принятия ре-шения об этом допустимо производство расследования в отношении оговорённых этим реше-нием любых, в том числе и вновь объявившихся фактах, обстоятельствах и причастностях, тре-бующих применения иных статей и санкций по УК РФ. Таким образом по всем новым эпизо-дам и в отношении всё новых соучастий должны выноситься Постановления о ВУД (или ре-шения об изменении уже существующих). Если одновременно с выяснением существенно но-вого преступления (преступника) принимается решение о выделке таких «новостей», конечно, допустимо совмещение двух этих решений в одном акте. Здесь овчинка выделки стоит. Но ре-шение о ВУД должно быть принято обязательно, в его отсутствие всё дочернее производство станет ничтожным. Точно подметил: это всё равно, если бы мать прогнала дочь из дома на мо-роз босой и без свидетельства о рождении (из дома, на мороз, босой – ещё куда не шло, но без свидетельства…?). УПК не приводит оснований, необходимых и достаточных для соединения уголовных дел, в нормах только возможные варианты таких совокуплений (статья 153УПК). Однако требование обоснованности (и мотивированности) обязательно для всякого процессуального решения. Следаки и прокуроры при соединениях применяют перечень оснований, как он предложен За-коном для процесса выделения дел (ст. 154.2 УПК): Для обеспечения всесторонности и объек-тивности расследования. Так и пишут, ограничиваясь воспроизведением нормативной форму-лировки. Это безусловный формализм, при том что в решениях должно быть убедительно по-казано, в чём видятся мусорам эти всесторонность и объективность, которые они желают обес-печить; какие именно препятствия возникли или неизбежно грядут для первично обусловлен-ного порядка; почему обеспечение может быть реализовано только путём соединения-разъединения. Хотя все такие доводы, как мы понимаем, окажутся только предположениями. С другой же стороны, для принятия законного решения необходимо наличие и применение за-конных оснований – тех самых оснований, что напрямую (буквально) предписаны допустимы-ми и приемлемыми в самом Законе. В свете этого и в условиях полного отсутствия в Процес-суальном кодексе (в статье 153 или в иных нормах о порядке соединения уголовных дел) тре-буемых оснований, применение любых других подпорок, в том числе и по аналогии, не явля-ется законным предприятием. Следовательно, применение незаконных оснований, как и пол-ное их отсутствие в решении автоматом ставит такое решение в ранг Незаконного акта. Фанта-стика – сам Закон, предусматривая возможность принятия решения о соединении дел, препят-ствует принятию законного (обоснованного) решения об этом. На фоне указанной выше ущербности соединения дел порядок их выделения в более приви-легированном положении. Всесторонность, срочность и объективность – вот три слоника, на которые позволено облокотиться в решении о выделении дела. Однако само наличие, скажем – упоминание таких зверушек в качестве базовой основательности по большей части призрачно и двусмысленно, они обнаруживаются на авансцене только, если позволить себе домысливать норматив. А ты не позволяй себе вольностей в таких вопросах. На поверку слоники дистро-фичны, сами требуют ухода и поддержки. Два из них – Всесторонность и Объективность – они указаны вовсе не прямыми основаниями, а условиями, которые должны существовать ко вре-мени принятия решения о выделении дела и по отношению к текущему производству на это же время, и этим условным факторам гарантированно не может быть причинён вред, они не под-лежат ущемлению как в ходе, так и в течении процесса выделения дела. Закон так и взывает: выделение дела не допускается, если это не отразиться на всесторонности и объективности. Чем дорог нам наш законодатель, так это неистребимой склонностью его к бормотанию. Не находишь ли, довольно скользкая формула выпала из пасти доморощенных мудрецов? Как бы уже достаточное условие – если не отразиться. То есть ещё до выделения дела проблем с все-сторонностью и объективностью не должно иметься, решаемое выделение таких проблем так-же не должно повлечь. Но тогда зачем прибегать к выделениям, если и так с этими условиями полный порядок? И какие собственно гарантии наперёд могут дать следователь или прокурор в пользу того, что не отразиться? Животы свои в зарок оставят, поклянутся «на бабу Шуру»? Они что – ясновидцы? Гаранты ещё те… Кроме того, Закон не приводит данных об отража-теле (рефлекторе), о средствах подавления возможных отражений. Милый Закон безразличен к тому, в какую сторону и в какой степени отражений они неприемлемы. Закону всё едино, упа-дёт ли на поверхность делопроизводственного зеркальца ясный лучик или тёмная тень, попади такие попой в зону действия «чёрной дыры», выход наружу им заказан, они подлежат погло-щению без всяких ответных реакций со стороны Дыр – то есть дырявых Всесторонности и Объективности. Закону плевать, в какой степени – существенно или незначительно – может сказаться воздействующее выделение; нет места не только ничтожным ухудшениям, но и даже значительному усилению(!) всесторонности и объективности. Иным словом, те Объективность и Всесторонность, и так полагаемые заведомо на достойном уровне к моменту выделения после этого выделения должны остаться незыблемы, чего не может быть в действительности. Топнем копытом и повторно спросим Инквизиторов: на хрена тогда такие выделения? Молчат, рыло воротят. «… если это не отразиться на всесторонности и объективности предварительного рассле-дования и разрешения уголовного дела…». Мы, курсант сейчас той же лапкой залезем поперёд батьки в пе?кло, с тем, чтоб ты взял себе на заметку из этого пе?кла некую полезность (пока баш-ку не напекло?). Применённые здесь категории «всесторонность» и «объективность» приложе-ны непременными атрибутами к предварительному расследованию и к разрешению уголовно-го дела. Эти две категории, наряду с некоторыми другими демократическими глупостями, яв-ляются составляющими Справедливости, так как направлены на обеспечение беспристрастно-сти и честности судопроизводственных процессов. Упомянутые в этой норме Всесторонность и Объективность – это рудиментарные отголоски прежнего УПК РСФСР, это заблудшие в чу-жой лес две сестрёнки, в общем-то чужеродного происхождения к существующему порядку. Ни сами по себе, ни в утробе Справедливости эти дурёхи не привоспитаны Кодексом в каче-стве обязательных и рабочих критериев процесса в целом либо каких-то его стадий или от-дельных действий и решений. УПК РФ даже принцип Справедливости не воспринимает, в от-сутствие действия которого судопроизводсто и стало Судоскотством. Только по отношению к Приговору Закон требователен его справедливостью (ст.297.1 УПК). Но и это лишь в свете по-ложений статьи 382 УПК, где справедливость Приговора обусловлена только критерием со-размерности наказания. И таким образом, Кодекс вообще не ставит обязательных условий: что-бы предварительное расследование было всесторонним и объективным, или чтобы разрешение уголовного дела было также всесторонним и объективным. Ну нет таких требований! Такая опустошённость косвенно подтверждается и тем обстоятельством, что даже прокурор или судья не могут оперировать такими основаниями с целью вернуть дело для перерасследования (смот-ри ст. 221 или 237 УПК). В свете этого наивными выглядят заявления и связанные с этим ка-кие-либо требования некоторых адвокатов, в основе которых доводы о том, что расследование в целом или какое-то процессуальное решение (действие) не являются всесторонними и объек-тивными. Соответственно, когда наглючая защита апеллирует к качеству производства в виду несоблюдения требований всесторонности и объективности мусора могут отвергать такие пре-тензии, как безосновательные. Могут, но не высказываются об этом напрямую, а только подра-зумевают те жирные ранжиры. Почему? Да потому, что и они не полные кретины, они пони-мают очевидность противоречий между мнением, опирающимся на формальное и тенденциоз-но губительное восприятие и конституционными гарантиями, отрицать по которым условия всесторонности и объективности – ядро принципиальной Справедливости судопроизводства – немыслимо. Это значит: ты всё же вправе в своих доводах оперировать такими критериями, в поддержку этого предупредительно ссылаясь и на положения статьи 154 УПК, которыми под-тверждается данность этих категорий и для предварительного расследования и для разрешения уголовного дела. Так-то мы без чувства такта. Как сказано, следователь не может ручаться за то, что выделение уголовного дела не отра-зиться на всесторонности и объективности предварительного расследования. Не в состоянии он выступить гарантом в этом, несмотря на собственные даже его пожелания, в том числе и потому, что не всё зависит от его воли – дело могут изъять из его оборота, следак может поме-реть, в конце-то концов, да мало ли как сложиться процесс расследования в дальнейшем. Тем более дурны любые зароки его же в том, что выделение дела не отразится на всесторонности и объективности разрешения уголовного дела. Эвон на что замахнулись! Ведь что есть такое это «разрешение» уголовного дела? Это постановление окончательных выводов и резолютивного решения по существу обвинения и разбирательству других значимых вопросов права. Уголов-ное дело может быть разрешено и решениями о прекращении дела (преследования), и Приго-вором оправдательным либо обвинительным, и прочими решениями, подводящими итог раз-личным уголовно-процессуальным проблемам, и изменяющими решениями вышестоящих су-дебных инстанций, в том числе принимаемых по новым (вновь открывшимся) обстоятель-ствам. Разрешением является и сам процесс всех указанных судоскотских явлений… Наш сле-дователь что – дельфийский оракул, рурский волхв или алтайский шаман? Быть может Санта-Клаус одарил его волшебными вожжами ко всем участникам и инстанционным потехам? Быть может Микки-Маус открыл ему чудесный лаз в ноосферы? Нет. Следаку неподконтрольны не то чтобы выделения дел, но и его собственные физиологические выделения. Другими формальными основаниями выделения дела Закон кажет объёмность дела и множе-ственность эпизодов. В этом, конечно, может решить всё сугубо личное мнение следака – определить данные величины и их достаточность. Отсюда и произвол. Объём дела не тожде-ственен объёму обвинения, и объём определяется не столько количеством листов или томов, но массивностью подлежащей исследованию и учёту информации, а того пуще – энергозатратами на всё это. Речь только об информации значимой для выяснения обстоятельств собственно пре-ступления и формулирования позиции обвинения, но не всякой бюрократической чепухе, за-хламляющей материалы (переписка, сопроводы, меморандумы и прочий порожняк), от которо-го тома плодятся и пухнут. Та же вольготность и в «множественность эпизодов». Множество – это сколько? Пара эпизо-дов уже считаться может как «несколько» и образует минимальную множественность. И если два сбыта доз наркоты одним барыгой не отнимут много сил мусарьих в расследовании и оче-видно должны бы расследоваться единым делопроизводством, то два террористических эпизо-да при высокой их соорганизованности, разбросе территориальной и при массовости жертв, пожалуй, потребуют самостоятельных разборок в виду приложения изрядных сил и средств по расходной статье. Однако Закон между этими вариантами борозды не ведёт, тем самым относя определение «множественности» по конкретным делам к субъективному усмотрению следак-ов. А мусоров только пусти что-нибудь поусматривать – зеньки на выкат и вот вам: те два сбы-товых эпизода запросто разведены по двум делам с грифом «множественность». Прихоть? От-нюдь. Миша купил «герыча» на одну замутку у Вагифа, и Ирка приобрела одну ширку у Ва-гифа за вялый минет. Но Миша с Ваги категорически не пособничают следствию, а Ирке по-фигу за счёт чьей писи кайфануть. Стало быть, Ирка – «слабое звено», и её эпизод ввиду «большого объёма» (150 листов, 1 том всего-то) и в связи с «множественностью» выделяют от-дельной делянкой, отстреливают через суд, и только затем посредством уже «крепких» доказа-тельств из светкиного дела добивают Вагифа по эпизоду с Мишкой. В итоге обоих упекли. Судьба Мишки дальнейшая тебе известна, на весь мир транслировали трогательную хронику его побега: Мишка на воздушных шарах подрывается из «Лужи», Ирка рыдает в голос на каме-ру, полстатысячный трибунал вопит «до свиданья». Сбили Мишку где-то под Коломной, там же и схоронили. Напоследок вернёмся к правилам документооборота при выделении дел. Письменные мате-риалы в судебном производстве не дублируются, не предусмотрена такая возможность. Кон-кретно для процесса выделения дел Кодекс предписывает размножение информации через ко-пировку материалов-носителей и допускает возможность их удостоверения самими мусорами. Такое клонирование разрешено и в отношении доказательственных сведений, скопированные материалы дозволено использовать доказательствами по вновь образованному делу (ст. 154 ча-сти 4 и 5 УПК). Сказано же: наделение мусоров такими нотариальными полномочиями – опас-ная щедрость. И в данном случае сама норма, позволяющая мусорам заверять правильность ин-формации от сторонних источников, противоречит фундаментальным принципам, потому как соответствие любой информации вправе подтвердить только сам источник, а следак может лишь выступить с удостоверением существования материала с этой информацией и её нахож-дении в его производстве. Конечно, в этом интерес мусоров заложен, мы-то знаем, под чью диктовку писали Закон. Во-первых, они при выделении (так же как и при восстановлении пол-ностью утраченных дел) освобождаются от необходимости заново добывать своими силами те же доказательства и проверять их по всем критериям, отпадает необходимость в осуществле-нии многих процедур; Во-вторых, зомбированные клоны обретают самостоятельную жизнь и могут в доброкачественном статусе употребляться и «на стороне»; В-третьих, нет ограничений, а значит заверенная одним негодяем копия доказательства (документа), попав в выделенное дело, может быть перезаверена новым владельцем-следаком с приданием ей третьего дыхания. И так до бесконечности; В-четвёртых, презюмируется достоверность и законность получения копийнойинформации в рамках и в нового производства, где у нового производителя нет обя-занности проверять источники и сами сведения (но есть право), соответственно, следак новой делюги освобождается от ответственности за «чистоту» полученной и используемой им ин-формации, как свободен от этого и всякий владетельный его предшественник – данный мате-риал уже не относится к их ведению; В-пятых, в случае угрозы разоблачения фальшивости или иного рода незаконности по поводу переданного и заверенного материала мусора от оригина-лов могут избавиться, объявив их утраченными, в то время как по копиям тщетны экспертные проверки многих параметров (принадлежность почерка и росписи, время издания и прочих). Ничего не упустил? С неадекватом псевдонотариального права следаков возможно бодаться только, оспаривая саму норму на предмет её неконституционности. Но в том же Законе есть и дыры такие, что могут быть использованы и во благо Защиты. Например, до сих пор нормативно не урегулиро-ван порядок обращения вещдоков (вещей и предметов) для случая выделения дел, когда такие материалы имеют значение по каждому из дел и составляют их доказательственные базы. Ныне мусора ловчат так: сами вещдоки тормозятся при «материнском» деле, а на выделку шлют лишь протоколы их осмотров с фототаблицами да справочку о наличии и местосредоточии данных объектов. На протяжении всего дальнейшего производства следак, а за ним прокурор, обвинитель и суд довольствуются «изучением» вещдоков именно в эрзац-виде. Быть скромны-ми в этом предлагается (по умолчанию) и Защите. Но мы-то теперь умные, мы, бля, знаем и понимаем, что всякие документальные свидетель-ства о вещдоках являются только производными доказательствами, они – не есть вещдоки, а сведения о них; вещдоки – равносоставляющая часть материалов дела. При этом данные мате-риалы не поддаются копированию с удостоверкой, как это обусловлено правилами ст. 154.4 УПК для документов (на сегодя не представляется возможным изготовить точную копию, до-пустим, с ювелирного изделия или брюк, хотя прогресс компьютерных 3-D технологий в ско-ром времени обеспечит детальное воспроизведение обликов). По сему, и к этому склоняет За-кон и указанные условия, объектом «исследования вещественных доказательств» на любой стадии может быть только оригинальный материал. Всё остальное – профанация, кормление телят бычьей мочой. Изредка и по настоянию Защиты вещдоки доставляют в судебное следствие, когда и сторона обвинения впервые имеет счастье их узреть. В таком случае вещдоки как бы одалживают из первичного дела, хотя открыто процедуры эти никак не комментируются. А жаль. Любая пере-дача материалов в свете обеспечения сохранности должна следовать специальным правилам, как-то: принятие решения; актирование приёма-передачи; новый осмотр и протоколирование; упаковочная суета. Вот данного-то регламента как раз никто и не придерживается, да и не воз-можно данные правила выполнить, как минимум, из-за наслоившихся друг на дружку застаре-лых упущений. Тем более что и сам Закон не в помощь. Ага, в то время как ты подлейшим об-разом заявишь о текущих, тем более о ранее происшедших нарушениях оборота вещдоков, эти нарушения окажутся попросту неустранимы. Даже пусть мусора формально проведут (воспро-изведут) все должные манипуляции… Пардон, – протестуешь ты – сам-то процесс по выделе-нию уголовного дела на основании соответствующего решения давно и бесповоротно реализо-ван. УПК в данной части не допускает каких-либо мер по исправлению или дополнению уже случившихся мероприятий, кроме как через возвращение дела на ту самую разделочную ста-дию, откуда пошёл счёт первичным гадостям – то есть к периоду выделения. При том, что та-кие исправления способны бы сделать одни лишь следователь и прокурор, кто на стадии выде-ления данных материалов принимал решение и активировал передачу. Что, провести изъятие и передачу? Можно. Однако это повлечёт ущерб и первичному делу, так как расследование по выделенному делу уже завершено, а нынешнее изъятие не может сравнятся и «выделением» или стать частью этого процесса. Остаётся только полная реституция – возвращение обоих производств и их участников в первоначально положение для устранения всей тугой косы ко-сяков. Кто вязаться с этим пожелает? Да и ты подсказывать входы-выходы не станешь, правда? …