КУРС МОЛОДОГО ОВЦА

Часть вторая
   

8. 1. 4. Основание проведения следственного действия является потребность в получении доказательственных сведений и выяснении обстоятельств дела (фактические основания), и процессуальное решение о проведении (формальное основание). По итогам любого оконченного сл.действия будет получен результат. Сей результат и есть доказательство. Отрицательный результат – он тоже результат, а порожняковое доказательство – то, что по содержанию своему безынтересно для позиций сторон или оказалось недопусти-мым, – и оно всё же доказательство, такое вот беспонтовое доказательство. Когда сторона, от-дельный её суверенный участник посчитают, что кое-где имеются полезные сведения, устано-вят их источник и пути получения, они, следуя правилам Кодекса, могут осуществлять добычу этих сведений, но только через следственные действия. Без этого никаким сведениям, сколь бы значимы они не виделись, доказательствами не бывать, не обретут они должных юридиче-ских качеств, останутся никчёмными для целей доказывания. Это как с ополченцем: есть чело-век бойцовой породы и во всеоружии, готов сражаться со всей отвагой и геройством, а не бы-вать ему солдатом без присяги, не подчиняем он командным приказам. Помнишь, те же требования по порядку получения доказательств только путём осуществле-ния соответствующих сл.действий равно относятся и к процессам получения доказательств стороной защиты. Хотя участники этой стороны и не вправе самостоятельно производить сл.действия, но при обнаружении полезной информации, и даже осуществив в её отношении действия первичного закрепления, они должны инициировать соответствующее сл.действие через мусоров (следак, суд). Обязательность и необходимость сл.действий обусловлены общими требованиями всесто-роннего обеспечения всех процессуальных гарантий, прав и порядка судоскотства. В связи с этим коснусь случаев частых заблуждений участников от защиты, которые опрометчиво и са-монадеянно инициируют, например, экспертное исследование, обратившись частным поряд-ком в экспертное бюро, допустим, за сравнительным исследованием почерка или спермы. Мо-гут ведь? Тряхнут мошной, подмахнут договорчик и через некоторое время получат элегантное Заключение. Зашибись! Если результаты исследований оправдали ожидания, то с радостным гиканьем пытаются впарить Заключение такое как «доказательство» следаку или судье. Чест-ное слово, я мучился запорами на фоне смеха, когда по некоторым делюгам наблюдал откро-венную бестолочь мусоров. Эти клоуны на полном серьёзе принимали к рассмотрению и рас-сматривали такие материалы наравне с другими доказательствами. А иногда, поедаемые смут-ными сомнениями, подозрениями в непостижимой для их разума «ненормальности» таких «доказательств», устраивали вульгарные сцены их переоценки. Ну да, мусора, например, при-знавали эти сведения недопустимыми доказательствами. Во как! Но ты, курсант, поди уже раз-борчив стал в процессуальной кухне и понимаешь, что не могут признаваться доказательства-ми такие самопалы. Те Заключения и исключить как недопустимые нет никакой возможности, а всё из-за отсутствия в них ранга и качества «Доказательство». Это как не грозит сойти с ума тому, кто ещё и не взошёл на него. Доказательственная ничтожность таких экспертных заклю-чений обусловлена тем, что не выполнен весь комплекс предписаний УПК, призванных обес-печить надёжность получаемых доказательств. В нашем случае, кроме прочего, не разъяснялись экспертам права, обязанности и ответственность; исследуемые образцы и материалы (данные) не получили должного обращения в уголовном деле по установленному порядку; вторая сто-рона не могла ставить вопросы, а вопросы защиты могли быть не корректны; не принято мер к соблюдению иных гарантий. Тем более, что присутствует угроза безвозвратного ущерба для самих использованных образцов. В таких ситуациях, кустарные Заключения, как и ранее упомянутые Объяснения лиц, могут рассматриваться не более чем предварительными сведениями о присутствии и содержании возможных доказательств. Наличие формального основания – процессуального решения – обязательное требование для всех следственных действий. Различна только форма изложения этих решений. В одних случа-ях такое решение может ограничиться умозаключением, когда решимость опирается на одну лишь мысль мусоров без излияний наружу, максимум, – устным сообщением. Так будет при допро-сах, осмотре места происшествия и трупа, при следственном эксперименте, по очной ставке, опознанию, проверке показаний на месте. Другим решениям предписана документальная фор-ма фиксации, и различаются они единственно уровнем властных источников, полномочных эти решения принимать. Достаточно будет постановления следователя, чтобы провести: эксгу-мацию; освидетельствование; обыск и выемку (кроме жилья); следственный эксперимент (ино-гда); экспертные исследования; привлечение в качестве обвиняемого или потерпевшего. По-следние разновидности сл.действий, не удивляйся, я тоже причисляю к разряду уликодобыва-ющих, но они как предтеча в получении показаний и иного рода сведений конкретно от обви-няемых и терпил. По остальным видам сл.действий не обойдётся решением следака, а требуются судебные ак-ты. Это касается, перечисляем: осмотра, обыска и выемки в жилых помещениях; личного обыска вне процесса задержания; выемки документов о банковских сбережениях; ареста, осмотра и выемки корреспонденции от органов связи; контроля и записи переговоров. В случае надобности судебных решений (разрешений), дополнительными, но предопределя-ющими основаниями выступают ходатайство следака и ему в поддержку согласие прокурора. Отдельные действия, где нет обязательности в издании документального решения (постанов-ления), на практике всё же сопровождаются такими решениями. Применяют такую решитель-ность, например, для следственных экспериментов и опознаний. В этом, конечно, страховоч-ные меры и связаны они с необходимостью как-либо внешним образом выразить факт обеспе-чения специального комплекса гарантий, например, отсутствие опасности для здоровья участ-ников при эксперименте. Дополнительно выставим два флажка. Первый. Когда в «исключительно-безотлагательных» случаях проводят обыски в жилье или контролируют переговоры на основании только поста-новления следователя, а судебное решение выносится позднее, то такой акт суда основанием именно тех сл.действий не является, им лишь обосновывают допустимость уже состоявшихся отступлений от общего порядка: разрешено вчера. Второй стяг. На судебной стадии рассмотре-ния уг.дела все сл. действия без исключения осуществляются на основе решений суда. Отчего же тогда на более ранних стадиях отдельные из них освобождены от того же уровня правоос-новы? Видим: следаки приставлены, и это ли не странно, к бо?льшим привилегиям, чем судьи, которых Закон озаботил санкционированием всех сл. действий. Если ты полагаешь такие странности мелочными, не заслуживающими внимания, а потому не значимыми, бесполезны-ми для целей защиты – ошибаешься. Мусора требования о санкционировании издревле счита-ют формальностью, данью западной моде, следуют им инертно по устойчивой практике и опы-ту, истинное внимание этому не уделяется, в том числе и сторонниками от защиты. Именно поэтому и по этим процедурам и обнаруживаются нарушения. «… в ходе расследования получены сведения о нахождении по месту жительства гр. Скворцо-ва А. А. оборудования для изготовления поддельных бланков строгой отчётности. Принимая во внимание, что данное оборудование имеет значение для установления обстоятельств по уголовному делу № …, находящемуся в производстве…, подлежит изъятию из незаконного оборота, но может быть сокрыто или уничтожено… Постановил: разрешить проведение обыска в квартире обвиняемого Суворова А. А. по адресу: улица Заводская дом 31, квартира 4». В том деле действительно обвинялся Суворов А. А. Но причём здесь некто Скворцов, который не проживал никогда в указанной квартире по Заводской улице? Вообще не причём – он к этому делу и обвинениям никаким боком. Из постановления суда, однако следует, что обнаружилась необходимость прошмонать жильё Суворова на предмет отыскания и изъятия оборудования, а всё потому, что эти запреты загашены в квартире какого-то Скворцова. Бред? Конечно. Вся комичность от судьи, который, санкционируя по ходатайству следователя, особо не вникал в содержание оснований, но слепо скопировал его потроха в свой акт со всеми нелепицами. В то время, как и следак не напрягался, текстуя своё ходатайство; за основу он взял уже имевшийся в его базе образец такого же документа по другому аналогичному делу, но – вот раззява(!) – фамилию обвиняемого от первичного упоминания не переправил. Далее, облокотясь на данное постановление, тот же следак произвёл обыск и изъятие оборудования, хотя, как можешь заме-тить, необходимость изъятия в решении обсуждалось, и на его производство судебного разре-шения так и не последовало. И ни одна курва – ни начследствотдела, ни прокурор, ни судья, ни защитник – не внимали сути резолюций и обстоятельств обыска. Ну как же, это всё для них формальность, не более! Кому из них было интересно, что указанный в ходатайстве и поста-новлении адрес не является пристанищем легендарного Суворова, что следак оперирует пред-положениями о возможных сокрытии или уничтожении улик. Все эти бяки вскрылись только после вынесения обвинительного приговора, мотивировочная часть которого содержала ссыл-ки в том числе и на результаты обыска, изъятия и изъятые вещдоки. А прояви искушённость хотя бы сам обвиняемый, обрати он внимание на эти «мелочи»… Воистину, никогда не угадаешь с какого борта тебе рухнет спасательный фал, а с какого окучат веслом по башке. И если против ка?рмы не попрёшь, то против кормы? – пожалуйста. «На воле кем работал? – Кондуктором. – Что же, паровозом рулил? – Не, я по троллейбусам больше. – Значит зайцев ловил? – Бывало и так… – А варить умеешь? – Только уху если… – Так, оформляйте помощником сварщика, пусть там «зайчиков ловит» (заседание лагерной ко-миссии по трудоустройству). …