КУРС МОЛОДОГО ОВЦА (или Самозащита в уголовном суде)

 

                                                  Автор: Шейченко В.

КУРС МОЛОДОГО ОВЦА

 

Часть вторая
   

8.14.2. Прокурорский контроль То, что на законодательном уровне прокуратуру подре-зали в прямых полномочиях по уголовному преследованию, не избавило их от мусорщины. Как были мусорами, так им и остались, и всей деятельностью своей продолжают презюмиро-вать главенство интересов стороны Обвинения. Представителю от этой «независимой» шоблы в конечном счёте государственное обвинение поддерживать, и посему все перечисленные в статье 221.1.2 УПК их инициативные полномочия по возвращению уголовного дела следова-телю для: - производства дополнительного следствия; - изменения объема обвинения либо квалификации действий обвиняемых; - пересоставления обвинительного заключения и устранения выявленных недостатков, – все они используются прокуренными только для ремонта и шлифовки позиции стороны Обви-нения, укрепления её и ужесточения положения обвиняемого. В любом случае развратны даже те возвраты, которыми констатируются и, якобы, выявленные нарушения Права на Защиту. Они против Защиты направлены в итоге. Охрана интересов Защиты здесь лишь вымышлен-ным предлогом является, чтобы под покровом такой «охраны» восполнить недоработки, огре-хи органа расследования выправить, а всем этим – уберечься от оправдательных либо дело (преследование) прекращающих решений суда (когда и суд может оказаться в тупиковой ситу-ации – невозможности самостоятельно устранить допущенные следаком нарушения). Допу-стим, почуяв вялость или нехватку уже имеющихся доказательств и предвидя возможность упрочения позитуры, прокурор укажет о необходимых дополнительных сл.действиях в этом направлении. Но не поступит он симметрично, если обнаружит необходимость получить или перепроверить доказательства Защиты. Конечно, кроме случаев, когда такие доки нужно укро-тить. Также и любые изменения обвинения, переквалификации – заботливый прокурор вернёт следаку дело только для укрупнения обвинения с квалификацией пусть и тех же действий по более тяжкому составу деяния. Случаи требований о смягчении являются редким исключени-ем, в большинстве своём при явно дистрофичном обвинении или, когда квалификация столь нелепа, что в суде предсказуемо банкротство Обвинения и невозможно станет изменение ква-лификации без нарушения Права на Защиту. Возврат дела следаку опирается на решение – прокурор выносит постановление с соответ-ствующими предписаниями (письменными указаниями). Всё в этом решении, включая указа-ния, будет формализовано и обтекаемым словом выражено, так истинные причины и наущения прокурор выскажет следаку лично. Как и любое иное процессуальное решение и данное поста-новление ты вправе обжаловать вровень такому же праву следака (ст. 221.4 УПК) вышестоя-щему прокурору или в суд. Сделай это, если заподозришь неладное, тем более что ты, в отли-чии от следака, не ограничен 72-мя часами. Можешь не согласиться с любым выводом и пред-ложенным основанием по постановлению, например, заявляя об отсутствии указанных «недо-статков» и необходимости их устранения, о предлагаемом порядке устранения, как порочном по существу внушаемых мер. Приведу пример из собственной делюги. Следак завершил расследование и передал Обвини-тельное Заключение прокурору для утверждения. Прокурор обнаруживает в деле неотменённое постановление о прекращении уголовного преследования. (Ну как обнаруживает – это адвокат Бойкова слила информацию об этом). Сам факт наличия в деле такого неотменённого поста-новления бесспорно требует, в силу положений ст. 27 УПК, прекращения дальнейшего теку-щего уголовного преследования. Прокурор не пожелал этого делать, а затерсил собачьей тро-пой. Он выносит два параллельных решения: одним постановлением возвращает делюгу на доп.расследование и устранение недостатков, причисляя к таким недостаткам (а по другой формулировке – грубейшее нарушение УПК) незаконное предъявление обвинения тому же ли-цу, в отношении которого имеется действующее постановление о прекращении преследования (нифига себе недостаток!); а вторым постановлением сам же и отменяет то подвисшее решение о прекращении уг.преследования, объявляя его незаконным без приведения конкретных нару-шений законности, а поводом пересмотра заявляя то, что решение препятствует обвинению (смотри фотки ниже). Хитро? Нет, здесь не хитрость, а обман, подляна и надругательство над правопорядком. Возврат дела в данном случае опирается на благовидный, но фальшивый предлог –устранение нарушений (недостатков). А ведь прокурор не полномочен по действую-щему Кодексу отменять решение следователя о прекращении уголовного преследования, а коль скоро взялся за гуж, то прежде или одновременно должен он был сейчас же принять и решение о прекращении действующего уг.преследования. По иным случаям возврата дел на доследование встретим не менее коварные захера с пода-чи прокуроров. Дык, и один шароголовый решил, что требуется изменить объём обвинения и квалификацию действий, хотя в УПК через союз «либо» жёстко размежёваны не совместимы-ми такие процессы в порядке доп.следствия; другой брюхан потребовал пересоставить Обви-нительное Заключение с переквалификацией действий обвиняемого, в то время ка эти дей-ствия по норме ст. 221.1.2 УПК не реализуемы одновременно; та же прокурятина при этом не посчитала необходимым устранить недостатки – обязательное сопутствие и предтеча к пересо-ставлению Объебона. Но повсеместный рецидив в невыполнении предписаний по пункту 1 ст. 221.1 УПК. А здесь однозначно нормировано, что передача Объебона с делом на непосред-ственное рассмотрение в суд возможна лишь по принятию прокурором двойного решения: об утверждении Обвинительного Заключения и о направлении уголовного дела в суд. Таких ре-шений (постановлений) не выносят (не издают) вообще, когда одна лишь приписка на титуль-ном листе Объебона «Утверждаю: прокурор… дата / подпись» – это не является и не может приниматься в качестве должного по форме решения даже в части «об утверждении»; второй же резолюции – «о направлении» и в таком виде не обнаруживаем. И тогда в знаменателе: дело направлено в суд без решения прокурора об этом. Сам Кодекс предлагает порядок разрешения споров вокруг прокурорских решений, влеку-щий конфликт правоприменения и неадекватные действия мусоров. По части 4 ст. 221 УПК следак вправе не согласиться с решением прокурора о возвращении уг.дела и обжаловать дан-ное решение вышестоящему прокурору. А по итогам рассмотрения жалобы такой, если этого вышестоящего прокурора не убедили доводы следака-жалобщика, он полномочен в порядке пункта 1 той же статьи 221.1 УПК, вынести постановление об отказе в удовлетворении хода-тайства! Без вариантов! Стало быть, любое такое решение прокурора формально сваливается за рамки законности. Пусть у прокуроров и обделили во многих силах, прежде позволявших им практически участвовать в досудебном производстве при существенной доле влияния, немощными стали они едва ли. Кроме того, что и в ходе расследования сохранилась возможность по жалобам за-интересованных участников вторгаться в производство и склонять следственных псов к опре-делённым действиям и решениям, так и на завершающей стадии, сомнительны серьёзные скло-ки промеж органом расследования и прокуратурой по поводу качества Объебона и осуществ-лённого расследования. Следаки вынуждены будут уступить, учитывая, что именно прокуро-рам далее гособвинение поддерживать в суде, и значит их мнение значимо относительно пер-спектив разбирательства и неизбежна зависимость от их же усердия. Ведь в случае тупизма кляузного следаков, прокурорские способны серьёзно покусать: в лучшем случае самого этого следака назначат гособвинителем и пусть выкручивается своими силами, а худшим раскладом – вообще откажутся в суде от поддержки гособвинения, что повлечёт однозначный возврат де-ла на доследование, или могут столь вяло поддерживать обвинение, что позиционно оно раз-валится с известными последствиями от этого. Так что всё чаще жалобы и разборки по ним по поводу движения Обвинения случаются, когда отдельные мусора амбицируют или сводят лич-ные счёты. Обычно же следаки уже с готовым Объебоном и делом являются к прокурору, ма-териалы и позиция обсуждаются и даже возврат дела происходит договорняком и планово. Ты всё ещё под стражей? Но ведь решение об этом в своё время принималась в интересах предварительного расследования? А сейчас… производство есть, но оно – не предварительное расследование по сути и на него не распространяются прежние решения о применении каких бы то ни было мер пресечения. Возможность вынесения новых резолюций в отношении текущего этапа Кодекс установил совсем недавно Федеральным законом от 05.06.2012 № 53-ФЗ. Как обычно – мусора пытались выкрутиться, а увязли в собственном дерьме. Взглянь-ка: Установив, что к моменту направле-ния уголовного дела в суд срок домашнего ареста или срок содержания под стражей оказыва-ется недостаточным для выполнения судом требований, предусмотренных частью третьей статьи 227 настоящего Кодекса, прокурор при наличии оснований возбуждает перед судом ходатайство о продлении срока домашнего ареста или срока содержания под стражей (часть 2.1 статьи 221 УПК). Несложно заметить несогласованность этих положений со всеми корен-ными об основаниях и порядке применения меры пресечения, которые не предусматривают за прокурором права инициировать применение мер пресечения до времени судебного производ-ства, а представленная «специальная» норма не может перекрыть основные без оговорок в них. И насколько нелепо право прокурора устанавливать заведомо, что дело непременно будет им передано в суд, и решать за суд, что тому времени не хватит разрешить все предварительные вопросы возбуждения судебного производства. В то же время и действующая в твоём отношении мера пресечения – заключение под стра-жу – опирается на решение и процессуальные основания по статье 97 УПК. Перечень этих ос-нований исчерпывающий, и они рассчитаны только на стадию предварительного расследова-ния и, соответственно, не приемлемы вне её, когда этап передачи Объебона с делом прокурору, нахождение данных материалов в производстве прокурорском не является уже предваритель-ным расследованием. А конкретно: 1). У мусоров не может быть оснований полагать, что обвиняемый скроется от предваритель-ного расследования или суда, так как в отсутствие этих следственного или судебного произ-водств и скрыться-то от них невозможно; 2). У мусоров не может быть оснований полагать, что обвиняемый может продолжить зани-маться преступной деятельностью. В контексте нормы продолжать можно только ту деятель-ность, что имелась на предшествующем этапе, – то есть во время ареста. А так как в период за-ключения под стражей обвиняемый вряд ли занимался криминалом, то и в последующий пост-арестный период он не в состоянии такую деятельность продолжить; 3). Только голословными по пост арестному периоду могут быть заявлены основания о воз-можных угрозах в адрес свидетелей или иных участников, с которых мусора доступную инфу уже выкачали, об уничтожении уже оприходованных доказательств или учинении других пре-пятствий производству. Суд и ведётся именно на такие иллюзорные «препятствия», как допу-стим, способность скрыться от правосудия. И сами хилые эти основания, в свою очередь, опираются на фактические обстоятельства, перечень которых установлен в части 1 ст. 108 УПК, которые приведены в решении суда, но все они связаны с производством предварительного расследования. Соответственно, в обста-новке оконченного предварительного расследования, прежние фактические основания утрачи-вают актуальность, а основания отпадают. Замкнутый круг: Формально суд, в случае, если ста-дия «окончания» выйдет за пределы срока производства по последнему решению, уже не рас-полагал законными основаниями для продления ареста. Более того, уже и на момент провоз-глашения Окончания расследования прежнее решение об аресте утрачивало основательность и юридическую силу. Но на данное обстоятельство, как это не странно, Защита и ныне забивает, а рассчитывала более на истечение текущих сроков на расследование и арест, всеми силами пыжась затянуть процедуры ознакомления за рамки этого срока. С тем, чтобы арест был отме-нён. Теоретически заманчивой и реализуемой выглядит перспектива высвобождения. Особен-но когда истекает предельный 18-ти месячный срок ареста (ст. 109.3 УПК), а процесс транзита выходит за пределы предельного срока ареста. Бесчисленные потуги обвиняемых покинуть за-стенки через указанную дыру ещё на стадии Ознакомления многих нервов стоили мусорам, и случаев соскока было бы больше, будь участники от Защиты, а особенно адвики умны и после-довательны всякий раз. Вакханалия та длилась до тех пор, пока в положения о применении ареста не внесли спецоговорки (смотри ст.109.7 – 8 УПК). Корректировки эти ныне, если сам следак не облажается в регламенте, позволяют через суд продлять срок содержания под стра-жей «до момента окончания ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уго-ловного дела и направления прокурором уголовного дела в суд» – то есть, практически без по-толков. Закон-то подправили, но возможность выехать на кривой кобыле всё ещё сохраняется, если грамотно и последовательно мусорам отпор давать, в том числе и в свете вышеизложен-ных обстоятельств и действия кривой нормы. Эй, ты уже в курсе, что в РФ рабство отменили? Спешу обрадовать: и на сей счёт нам в уши писают в тысячу пёсьих шлангов. От смены вывесок галеры и штольни не перестали ими быть, а принудиловка и собственническое отношение к человеку подведены лишь под иные формы и основания подневолия. Что ж, заборы и каторжный хлыст есть и на просторах, услов-но называемых «воля». Но, при том что «воля» не равна «свободе», особо откровенно парази-тизм проявляется через уголовные кары, когда человека официально переводят в положение раба под изящными иудейскими декларациями об «исправлении», «заглаживании вреда», «справедливом возмездии» и прочими подобными. И Буриданову ослу понятно, что сформи-рованную к 20-ти годам личность, в том числе и по её считающимся «антисоциальным или преступным» пристрастиям не перековать, а можно только сломать, но ломка не исправляет; что жизнь и здоровье человека не подменить деньгами, иными плодами труда или повинно-стью; что ввержение виновного в положение подневольного работника само по себе нисколько не компенсирует нравственные страдания от, например, утраты близкого человека, в том числе как кормильца. Зато позволяет кормиться тем, кто на корме? власти – понуждать к тяжкому тру-ду при очень условной оплате труда по большему счёту в форме выдачи скотокорма, распоря-жаться «живым ресурсом» лишь при мнимом выполнении трудового законодательства, в том числе по нормам об охране жизни и здоровья на производстве. Все признаки Рабства и Рабо-торговли на лицо: Зека за решёткой фактически является собственностью господ – начальника колонии (которого так и именуют без стеснения – «хозяин») и его приближённых; вышестоя-щих властителей всех уровней, кому отчисляется свой процент от труда осужденного. А так как рабство – это ещё и кабальная отработка исковых взысканий, то для и терпил зека является фактически рабом под клеймом «должник». Порабощение в форме лишения свободы ради принуждения к дармовому труду носит системный характер. Человека захватывают и принуж-дают силой к работам, им распоряжаются почти фривольно, в том числе путём обмена и про-дажи другим «хозяевам» в те места, где более востребован труд подневольный, например, на лесозаготовки Севера. Что ж, монголы ушли, а иго осталось. Для винта с кабалы нужна самая малость – Доза малая сала нужна. …

 Яндекс.Метрика